ПРИТЧА О СТРАШНОМ СУДЕ.
Вчера, вспоминая притчу о Страшном суде, я писала о том, как исказил и надломил мое религиозное сознание "товарно-денежный" подход к добрым делам, как к какому-то выкупу себя у Бога или способу отгородиться от Него.
А ведь это компульсивное беспокойство о себе, которое навязывает "система", еще и заслоняет и искажает прекрасную историю.
Прекрасную - и поразительную, как очень многое в Евангелии. Переворачивающую привычные представления о "верхе и низе", о важном и неважном, об отношениях Бога и человека.
Читатель это обобщенно, не про присутствующих :) смотрит на эту сцену мутными глазами, затянутыми катарактой эгоизма и малодушия - и не видит ничего, кроме "ох, Суд, Страшный Суд, кого-то там обещают отправить в Ад, ох, только бы не меня, ох, караул, гроб-гроб-кладбище!"
А там...
Вот Бог созывает все народы к Себе на Суд. Для древнего иудея это знакомая и понятная картина. Величественная, грозная, несколько пугающая. Положим, иудею (особенно если он фарисей) бояться особо нечего, но вот язычникам сейчас придется худо!
Всевышний Судия делит людей на праведников и нечестивцев - да, и это привычно и понятно, в Ветхом Завете Он тоже всегда так делал.
Слушатели притчи ждут такого же привычного, гладко-благочестивого продолжения.
Но вместо этого...
Вот стоит в коридоре Небесного Суда какой-нибудь обычный человек из "народов", ждет своей очереди. Боязно ему. Бога он никогда и в глаза не видал, только краем уха о Нем слыхал, а про Суд слышал только, что он Страшный. О чем будут спрашивать? Что проверять? "Ох, вдруг не пройду?" - думает он и ежится. Шансов-то, похоже, немного. И сама эта процедура - стоять на месте подсудимого, под суровыми перекрестными взглядами крылатых приставов, терпеть допрос, краснеть-потеть-искать слова, пытаться как-то доказать, что ты не так уж плох, чувствуя, что говоришь все не то, и оправдания выходят жалкие... Как же это тяжело! Как же, помимо всего прочего, унизительно! Даже если все пройдет удачно, и тебя оправдают или помилуют - в Рай пойдешь как оплеванный.
Входит он в залу суда. Встает осторожненько, опасаясь даже глаза поднять, перед престолом Всевышнего Судии...
А Судия наклоняется к нему со Своего престола и говорит:
- Здравствуй, друг! Что, не узнаешь Меня? А ведь мы с тобой не раз встречались!
- Как? Где? Когда?!
- А вот, помнишь ту старушку из вашего подъезда, что сломала ногу, а ты ей за продуктами ходил, и пил с ней чай, и терпеливо выслушивал ее бесконечные истории про родню в Воронеже?
- ???...
- И того мужика, что лежал на тротуаре в сумерках? Ты сначала прошел мимо, подумал, пьяный - а потом тебя что-то кольнуло. Поза показалась неестественной. И ты подошел и присмотрелся, а потом позвонил в скорую...
- Кажется, помню - но что...?
- И того зареванного мальчишку в легкой одежонке и с синяком под глазом, которого ты привел к себе домой, накормил и позвонил в полицию? Знаешь, от чего ты этого мальчонку спас?.. Так вот: все это был Я, и все, что ты сделал кому-то из них - Мне сделал. Спасибо тебе!
И, сойдя со Своего престола, обнимает пораженного человека, как друга и брата, и ведет с Собой на пир.
Как уложить это в голове? Это переворачивает все привычные схемы. Суд обращается в свою противоположность; Судья и подсудимый оказываются давними друзьями.
"Бог милует людей"? Нет, здесь человек милует Бога. "Бог помогает людям"? Нет, здесь Бог не "помогает" - Он приходит к человеку слабым, жалким, растерянным, отдается на его милость и открывает возможность помочь Себе. Не благодетельствует "из позиции сверху", не осыпает незаслуженными благодеяниями - отплачивает добром за добро. Не вяжет по рукам и ногам благодарностью - ищет повод Самому быть благодарным человеку.
Сколько в этом... не только любви - сколько уважения и деликатности.
И вот еще что пропускает замыленный глаз, читая эту историю. В списке страдающих "малых сих", с которыми отождествляет Себя Иисус и в которых призывает видеть Свой образ, помимо привычных голодных-больных-увечных, значатся... заключенные в темнице.
То есть преступники.
Может быть, речь о невинно осужденных? Или хоть о тех, кто встал на путь исправления? Но нет, никаких подобных оговорок Он не делает. Просто "в темнице был - и вы посетили Меня".
Это уже совсем странно.
Ну ладно - голодные. Ладно - инвалиды. Безобидные люди, страдающие совсем не по своей вине. Но тюремные сидельцы как оказались в ряду "несчастных", нуждающихся в нашем участии?
Разве они не справедливо наказаны? Это негодяи, опасные для общества, натворившие самых непотребных дел - поэтому их и отделили от порядочных людей и посадили за крепкие решетки. И вдруг... что это Он говорит?! Порядочные люди должны сами к ним туда, за решетку, отправиться?
Это ведь даже опасно! Матерый уголовник запросто может честному человеку навредить, обдурить, развратить, обманом втянуть в свои делишки. Зачем вообще к нему ходить? Ладно еще, посылку отправить или там выступать за гуманизацию условий заключения; но самому спускаться в эту смрадную камеру, присаживаться к нему на шконку, разговаривать с ним, как с равным...
И в этом опустившемся человеке, все потерявшем по собственной вине и справедливо наказанном - тоже... видеть Бога? И сострадать ему так, как сострадал бы Богу?
Да. Именно так.
И такой любви к осужденным хочет от нас Сам Судия.
В бесконечных спорах о том, суров ли Судия, страшен ли Суд, вечно ли вечное осуждение - слона-то и не примечают. Не обращают внимания на то, что Сам Иисус, рассказывая о Страшном Суде, говорит первым делом и прямым текстом.
Осуждение, сколь угодно справедливое - не смерть и не конец. Осужденные не выключаются из рода человеческого. Бог не просто остается с ними - Он остается и _в них_. Вместе с ними переживает их наказание. И хочет от нас не просто сострадания - хочет, чтобы мы "посещали" их, этих распоследних негодяев, в их темницах.
Что сделаем для последнего из осужденных грешников - сделаем и для Него.
Наташа Хилл
